Старик, пока  трясся в полупустом автобусе, снова погрузился в свой беззвучный монолог, обращённый к невидимому собеседнику. Мысли его крутились возле  родной деревни.

 Он любил жизнь. Не был пустым мечтателем-романтиком, но не признавал и современных циников, видевших в русской деревне только дерьмо и нищету, а в русском человеке – только быдло. Старик верил людям, а люди, как и общество, на его глазах менялись к худшему.

Где-то сверкают яркие, вызывающе кричащие  рекламы столичных городов. Где-то в южных регионах развивается сельхозпроизводство, а на исконно русских землях жизнь умирает.  Корешки  России засыхают в полном соответствии с природой. Сначала вымерли маленькие деревеньки, потом пришёл черёд  больших сёл.  Недалёк час, когда исчезнут с лица земли и  крупные сёла  и посёлки, которые уже превратились в "поселения" безработных и   бесправных людей. Старик сравнивал эти поселения с зоной. Были раньше такие зоны – вольные поселения для зеков, "химиками" их называли.

Современные поселения и впрямь напоминают лагерь, где хозяином является глава, который имеет свою администрацию.   Задача администрации:  не  производство организовать, а следить за порядком в поселении. Контролировать, чтоб пайку людям  давали в виде мизерной пенсии или зарплаты.   Да подачку  на День пенсионера или на День Победы подбрасывали.  И наказывать строптивых, если таковые выявлены. Опять же организовать контроль во время выборов, чтобы голосовали, как надо. Та же резервация, что и в Америке, только не для индейцев, а для русских людей.

Старик тяжело вздохнул.

Некому вдохнуть в деревни и сёла жизнь. Потому и заросло русское поле, о котором слагали и пели песни, кустарником да бурьяном.  И сами песни ушли из деревни следом за библиотеками  и клубами. Народ перестал петь. Какие песни могут петь доживающие свой век "поселенцы"? Даже с жизнью прошлых столетий, когда крепостной крестьянин  гнул спину на помещика, нельзя сравнивать. Тогда крестьянин и его семья работали. Сейчас тихо спиваются и умирают в резервациях нового типа. Разве для этого воевали и победили?

А интеллигенция?  Расселась в благополучных городах и изображает из себя судей. Восклицает с пафосом: "Стыдитесь, господа!"  Стыдно может быть только тем, у кого совесть есть. Пора бы понять: у людей во власти она  отсутствует.

Жаль ему российскую интеллигенцию. Мечется, ищет какой-то выход и топит одновременно любое реальное дело в словоблудии, а любого едва народившегося  молодого лидера с совестью – в дерьме. Обличает существующую власть и вместе с тем борется всеми силами за президента, который является гарантом этой власти. Только президенту и верят. Дескать,  правильные речи говорит, умные. А  оценивать  лидера надо не по речам, а по реальным делам. И пока он власть и сверхдоходы  олигархов не ограничит, а в деревни и сёла жизнь не вдохнёт, не быть ему в истории прогрессивным преобразователем. Сталина вон "отцом народов" до сих пор называют за то, что не просто державу поднял, а жить, учиться и работать простому народу возможность  дал. А этого как будут звать? Отцом олигархов?

 Некому вдохнуть жизнь в  русские деревни… Ничего не ответил на монолог старика и  невидимый собеседник…

*

Ложь и лицемерие повсюду. Обман стал обыденностью. Люди сами выработали себе форму: "Никому верить нельзя!"  А как жить человеку без веры? Скотина и та кому-то верит…

Пёс бился в конвульсиях, скрёб лапами, изо рта текла пена…

Старик редко плакал, но тут из его глаз непроизвольно потекли слёзы. Он смотрел на корчившегося в судорогах пса и оправдывался:

- Прости меня,  дурня старого... Обманула меня стерва,  вместо лекарства, видно, крысид подсунула… Не вылечил я тебя, а отравил… Своей рукой лишил оставшейся  жизни…

Как бы услышав старика  и простив его,  пёс затих.

"Видно, отмучился, надо пойти похоронить… Где-то холстина  была…" – старик побрёл в дом. В груди опять разгорался пожар. Он снова вспомнил врачиху и негромко ругнулся: "Система здравоохранения, мать вашу… Для сохранения здоровья  народа ваша система или для его погибели - сразу и не разберёшь…".

 Прилёг на диван, пережидая боль. Когда через час вышел, пса нигде не было. Видно, отлежался и ушёл умирать в лес.

Старик посмотрел на звёзды, как делали это до него миллиарды людей, и в очередной раз задал себе вопрос: есть ли там, на планетах, вращающихся вокруг светил, жизнь? Наверное, есть. Не может быть, чтобы среди такого количества звёзд она зародилась только на одной-единственной.  Неужели жизнь там  так же несправедливо устроена, как на земле? Так же страдают люди, так же воюют друг с другом и не могут понять,  для чего живут,   кто и для какой надобности даровал им разум?

Он опустил голову вниз. Взгляд его наткнулся на чашку,  из которой ел пёс. По всему получается, сегодня он потерял  своего последнего  друга…

Старик  наклонился к чашке... В груди вдруг перестало жечь и покалывать, там произошёл взрыв…

"А ведь Суконосов в нашем споре победил", – мелькнуло в затухающем сознании…

Тут и нашла его соседка  Анна. Она пекла для старика хлеб, а он за хлебом не пришёл.  Лицо старика, как всегда, скрывала суровая маска, только едва уловимая гримаса указывала на перенесённую им  боль. Боль духовную и физическую.

Схоронили старика тихо. Пафосных  речей не говорили. Да и кому говорить? Четыре старика в деревне осталось и несколько старушек. Мужики   вырыли могилу. Женщины организовали поминки.  С трудом  опустили гроб и торопливо начали забрасывать его землёй. Соседка Анна  перекрестила могилку:

- Ещё одного дожителя  Бог прибрал… Упокой его душу, Господи!

Вот и вся надгробная речь…

Когда зарыли могилу и собрались уходить, на опушке увидели худого пса с облезшей шерстью,  внимательно  смотревшего на странную  людскую суету.  Увидев, что на него обратили внимание, пёс тут же скрылся в чаще.

Из райцентра на похороны  никто не приехал. Не Девятое  мая, чтобы умершему фронтовику  уделять внимание. Лишь через две недели районная газета статистически буднично и равнодушно  упомянула в своих сводках: такого-то числа и такого-то месяца ушёл из жизни последний в районе участник  Великой Отечественной войны…

На девять дней поредевшее население деревни пришло на кладбище на поминки. Дожители пришли к дожившему…  Рядом с  могилой, в ногах у старика, лежал  вытянувшись в струнку мёртвый пёс. Против яда, произведённого человеком, противоядия в лесу не нашлось.  Верный друг пришёл умирать  к своему другу, хозяину и отравителю…

Покой и тишина окружали их отныне.  Все оставили их  в покое. И глава со своей злобой и ненавистью, и землепользователи с их санкциями, и даже прокурор с судьёй…

Лишь  равнодушные, воспетые поэтами звёзды всё так же молча и безучастно смотрели с небес на этот деревенский погост и на эту затерянную на просторах России умирающую деревеньку.  Человек  для них не более чем микроб, и звёздным системам, этим молекулам макромира, нет дела до людской суеты. Их предназначение - нести для жизни  свет, и они миллиарды лет исправно делают своё дело. А как там, внутри, устроена  жизнь, им неинтересно…